Компетентно о психиатрии

В 2014 году “ОТ” опубликовал интервью с врачом-психиатром Сергеем Макаренко, заведующим отделением критической психиатрии Кировоградской областной психиатрической больницы, который 35 лет посвятил изучению этой сферы медицины и лечению больных. Тот материал вызвал живой интерес у наших читателей, но многие вопросы остались без ответов. Сегодня у нас появилась возможность вновь встретиться с этим человеком и задать ему вопросы, не вошедшие в первое интервью.

– Много в нашей стране психически больных людей?

– По статистике на 10 тысяч населения приходиться 1 психически больной.

 – Говорят, что после событий на Майдане и начала АТО увеличилось количество таких заболеваний.

– Такой статистики нет, но могу сказать наверняка, что количество неврозов и стрессовых состояний увеличилось многократно. Что касается военных, прошедших через войну, то они все в той или иной мере пережили стрессовое состояние и многие из них нуждаются в лечении. Для этого в Кировограде создан реабилитационный центр на 300 человек. Только через наше отделение за 2015 год прошло уже 10 человек – это очень много.

– А как сегодня общество относится к вашим пациентам – душевнобольным?

– Во все века у нас юродивый считался святым, чего нельзя сказать о демократической Европе. Там раньше душевнобольных приравнивали к ведьмам и сжигали на кострах, а теперь действуют более “гуманно” – их просто не замечают. Если у нас их лечат, то за границей их не кладут в больницу, а просто назначают пособие и забывают о их существовании. Такой человек не нужен здоровому обществу. В итоге многие умирают от алкоголизма либо наркомании.

– Ваше отделение критической психиатрии считают одним из самых сложных в больнице. В чем особенность и опасность вашей работы?

– Ну какие особенности? Каждый день к нам привозят больных с самыми острыми симптомами шизофрении, эпилепсии, белой горячки и так далее. Лечение таких пациентов – наша ежедневная работа.

А насчет опасности, то врачи вообще вторые в десятке самых опасных профессий (космонавты – четвертые). А уже среди врачебных специальностей психиатры в первых рядах – каждый год в Украине погибает один сотрудник психиатрических отделений.

– Есть ли в отделении средства на случай ЧП, например, тревожная кнопка, шприц со спецраствором и т. д.?

– В былые времена была кнопка в моем кабинете, была прямая линия связи с милицией, но сегодня такого нет. Нет уже и внешней охраны вокруг больницы. А насчет спецраствора, то это обычное быстродействующее успокоительное, которое применяется в критических случаях.

– Как справляетесь с “буйными”, если меры физического давления запрещены?

– Делаем инъекции и фиксируем в постели. Это делается для того, чтобы при возбуждении больной не причинил вред себе и окружающим. Это те меры, которые применяются во всем мире. Ничего другого не придумали – фиксация больного производится только с разрешения врача и строго регламентирована по времени. Вообще в современной Украине так хотят соответствовать стандартам Европы, что запретили многие методы лечения, чтобы, не дай Бог, не показаться антигуманными. В итоге многие врачи боятся назначать то или иное лекарство, даже зная, что оно будет во благо.

К слову, о гуманности наших законов о психиатрии. Их переписали под евростандарты, но не дописали, и теперь психически больной имеет права, но не имеет ответственности. И никто не несет за него ответственности. Вот один из множества примеров: сейчас в отделении находится пациент, убивший отца. Лежит «зек-убийца» вместе с остальными больными. Для них это потенциальная угроза, но изолировать его нет возможности – у нас нет спецотделений при исправительных учреждения, как в Европе.

Доходит до абсурда – больных, находящихся в СИЗО за совершение преступлений, – убийств, изнасилований и т.д., переводят без охраны в отделения психбольниц, но никакого финансирования, дополнительной оплаты сотрудникам отделений не начисляют. Дополнительно зарплату нашим сотрудникам, как в СИЗО, не назначают. И даже не выделяют средств на доставку больных в спецбольницу Днепропетровска. Закоренелых убийц оставляют один на один со сменой, в которую входят 2 или 3 двадцатилетние девочки весом по 50 кг, не имеющие навыков самообороны и средств защиты.

– Какие сведения о больнице и ее пациентах остались закрытыми после перестройки и 90-х годов? В частности, по вашей работе с так называемыми диссидентами?

– Да нет больше никаких секретов, кроме сведений личного плана. Если история болезни раньше считалась секретной информацией даже для самого пациента, то сейчас такого нет. Все, что не является врачебной тайной, есть в свободном доступе.

А насчет диссидентов, то, как я уже рассказывал, среди тех пациентов, которые проходили через наше отделение, лишь Вилена Очаковского можно назвать настоящим диссидентом, остальные просто психически нездоровые люди.

– “Наполеоны», «Ленины» сейчас у вас лечатся?

– Нет, это пройденный этап. Дело в том, что маниакальные расстройства соответствуют своим эпохам. Например, после Октябрьской революции действительно было много “Лениных”, позже “Сталиных”.

– Значит сегодня должны быть “Порошенки”, “Тимошенки” и прочие деятели времени?

– Нет, никто не увлекается сейчас личностями. Вероятно, таких, которые могли бы завладеть умами миллионов, нет. Но из личной практики знаю: что у больного на языке, то у общества на уме. Можно даже сказать так – устами блаженного глаголет истина.

Сегодня людей волнуют другие проблемы – это неопределенность в жизни, неустойчивое социальное положение, безработица, нехватка средств для нормального существования. Нет у людей былого душевного равновесия, и это отражается на психике. Если в прежние годы и десятилетия было много умственно отсталых пациентов, то сейчас больше страдают неустойчивостью психики.

– Во времена Советского Союза было создано множество мифов вокруг психбольниц, куда прятали неугодных, проводили на них какие-то загадочные эксперименты, после которых человек превращался в овощ.

– Ну мифы они и есть мифы. Это порождается от недостатка информации, ведь эта тема многие десятилетия была закрытой. Электросудорожная терапия, результаты которой показаны в знаменитом фильме «Полет над гнездом кукушки», широко применяется во всем мире и особенно популярна в США, хотя есть страны, где этот метод лечения считается варварским.

– Замки, решетки на окнах, свидание в присутствии персонала – это все похоже на пережитки прошлой эпохи.

– Да, ограничения существуют – не забывайте о специфике нашей работы. Насчет решеток на окнах, то это мера не физического, а психологического воздействия. У нас на окнах стоят стекла, которые невозможно разбить. А решетки – лишь для воздействия на подсознание пациента, чтобы тот понимал, что выпрыгивать из окна не стоит.

– Не нарушает ли больница (вообще система психиатрического лечения) Конституцию Украины, удерживая пациентов против их воли? Закон Украины называется “О психиатрической помощи”, но можно ли назвать помощью действия, если они совершаются против воли больного?

– Во-первых, пациент или его родственники, привозя больного к нам, подписывают документы о добровольном лечении. И никто силой здесь никого не удерживает. Но если для блага пациента нужно пройти курс лечения, который может длиться до нескольких месяцев, то эти вопросы мы обязательно согласовываем с родными больного, и при необходимости направляем больных в суд для решения вопросов госпитализации.

Во-вторых, действительно, есть много несоответствий в законах, но как быть? Здесь стоит не вопрос соблюдения Конституции, а вопрос сохранения жизни самого пациента и окружающих. Здесь действуют регламентирующие документы, где четко прописано, что можно, а чего нельзя.

– Как-то один из пациентов психиатрической лечебницы, сидевший ранее в зонах, рассказывал, что там лучше, чем у вас – есть физический простор, нет таких строгостей и можно себя чем-то занять.

– Ну, не курорт, конечно. Имеем то, что имеем. Материальная часть – вообще отдельная тема, о которой думали бы больше наши правозащитники. Я прекрасно помню, когда на гребне перестройки они кричали о правах и свободах. В итоге тогда многие отделения закрывались. В вашей Александрии из 400 коек осталось 40. Но люди-то остались. Куда их? Помню, как питание сократили в разы: хлеба выдавали по 50 грамм в день, а мясо вообще прекратили поставлять в наши больницы.

Насчет строгостей скажу, что изоляция наших пациентов – это как изоляция при инфекционных заболеваниях. Среди них много зеков, ВИЧ-инфицированных, людей, не отвечающих за свои действия. Вы же не хотите, чтобы такие гуляли по улицам?

– Побеги из отделения были?

– У нас это называется не побегом, а несанкционированным уходом. Был один случай. Когда больной, находясь на принудительном лечении, совершил несанкционированный уход из отделения (перелез через ограду 5-ти метровой высоты). По составу преступления, которое совершил этот больной, он особой опасности не представлял (из-за того, что не мог получить паспорт и оформить себе пенсию или устроиться на работу, он голодал, и находясь в таком состоянии, отнял сетку с продуктами у милиционера).

Но генеральная прокуратура Украины сочла несанкционированный уход из отделения больного “преступлением века” и приказала прокуратуре Кировоградской области возбудить на всех медработников, причастных к этому случаю, уголовные дела. Однако показательный процесс над медиками (в стиле «Дело врачей» 1937 года) сорвался, так как медработники своими силами без какой-либо поддержки со стороны милиции в течение 12-ти часов вернули больного в отделение!

Творчество пациентов

– А еще говорят, что раньше в “дурке” косили от армии и тюрьмы, а теперь от АТО? Это правда?

– Нет. Для того, чтобы тебя признали непригодным к воинской службе из-за психических отклонений, нужно пройти серьезную медкомиссию, которые работают лишь в нескольких самых крупных центрах Украины. Обмануть членов этих комиссий практически невозможно. Да и зачем прилагать такие огромные усилия (прохождение комиссии, обязательное лечение) когда проще уехать из страны – в ту же Россию.

А вот случаи противоположные как раз были и есть – пациенты обращаются к нам с просьбой пройти комиссию, чтобы их признали пригодными к воинской службе и отправили в АТО.

– Алкоголики и наркоманы – ваш профиль. Как их лечите?

– Никто их сегодня не лечит. Отечественной медицине на это средства не выделяют. Наших пациентов мы выводим из критического состояния, но реабилитация при этом не предусматривается. Хотя логично было бы, сказав “а”, говорить и “б”, то есть проводить комплексное лечение – это было бы эффективно. А так происходят сплошные рецидивы. Вывели мы человека из физической зависимости, почистили кровь, а через время он опять у нас с тем же диагнозом.

– В Александрии все столбы обклеены объявлениями о каких-то новых эффективных методах лечения наркомании и алкоголизма. Можно ли доверять им?

– Нет. Как показывает практика, здесь больше шарлатанства, чем научного подхода.

– Но ведь был когда-то в Кировограде лекарь по этим болезням, известный далеко за пределами области?

– Это было скорее исключение из правил. В основной массе люди, предлагающие быстрое и эффективное лечение, хотят одного – быстрой и эффективной наживы!

– Но появились новые методы лечения наркоманов и алкоголиков. Говорят, что уже есть чуть ли не 100% лекарство?

– Нет, такого лекарства не существует. Пока больной, я имею в виду алкоголиков и наркоманов, сам не захочет излечиться, не проявит силу воли, никакие лекарства не помогут.

Самым современным и действенным на сегодняшний день является препарат аналаксон, но его по официальным каналам в Украину не завозят.

При всех положительных качествах и, казалось бы, 100-процентной гарантии, у препарата есть недостаток, с которым пока ученые не могут справиться – срок его действия в организме – до одного года, за это время алкоголь и наркотики, которые организм сам вырабатывает в мизерных дозах для своего функционирования, “разъедает” препарат и требуется новая инъекция.

– Вероятно, вам часто задают вопросы о кодировке, блокировке или других методах избавления от дурной зависимости. Что вы советуете?

– Как я уже говорил многократно, только при наличии желания самого больного, а не его родственников можно говорить о лечении. В этом случае я советую обращаться в кировоградскую больницу Святого Луки в лечебно-диагностическое отделение «Ацинус». Там используют комплексный научный подход, и его результаты на сегодняшний день самые эффективные.

Сергей Гавриленко