Темные “душевные” истории

    На прошлой неделе в Александрийском (Димитровском) психоневрологическом интернате случилось ЧП. Приехав проведать пациента, родственники обнаружили у него многочисленные гематомы и ссадины. Они возмутились. Вероятно, если бы дежуривший в тот день персонал попытался как-то замять историю, извиниться, пообещать, что будет тщательнее следить за подопечными, то разразившегося впоследствии скандала удалось бы избежать. Но персонал встал в позу: «Я – не я, и хата не моя! Ничего не знаем, это он сам упал с кровати, ведь трое санитаров не могут уследить за всеми пациентами».

    В итоге родственники обратились в полицию, на горячие линии губернатора и президента, к журналистам. В доказательство они предъявили фотографии родственника, сделанные в день происшествия. Они спрашивают, сколько раз и как нужно упасть с низкой кровати на линолеум, чтобы разбить лицо с обеих сторон? Как можно умудриться разбить при падении голову в нескольких местах? Невестка пациента Наталья Булаковская говорит, что как раз для того, чтобы с душевнобольными людьми, не отвечающими за свои действия, не происходили всякие “падения”, и существуют такие учреждения. Иначе, зачем они нужны?

   21 марта дочь, невестка пациента, приглашенные журналисты встретились с руководством интерната и сотрудниками, имевшими отношение к инциденту. Персонал убеждал, что этот лежачий пациент иногда встает и падает, а они ничего с этим поделать не могут, так как ограничивать его свободу, например, привязыванием к кровати запрещено, положить возле кровати матрасы – тоже нельзя, установить ограждения у кровати проблематично. Тем не менее, здесь же, на собрании, вдруг вспомнили, что в интернате есть специальная кровать с перилами…
Одним словом, персонал пообещал учесть недоработки. Директор интерната Юрий Снижко, в свою очередь, пообещал вынести ответственным лицам выговоры и взять 78-летнего пациента под особый контроль. Кроме этого, полицией было открыто производство по ч. 1 ст. 125 (нанесение легких телесных повреждений) УК Украины.

    Возможно, здесь можно было бы поставить точку, если бы не одно обстоятельство: в декабре прошлого года в горотделе полиции Александрии было зарегистрировано еще одно заявление от пациента интерната, по которому открыто уголовное производство. Этому предшествовала цепочка неприятных событий.

    Началось все в марте 2017 года с проверки заведения уполномоченным Верховной Рады по правам человека. Мониторинговая группа нашла грубые нарушения и недостатки в работе администрации заведения.

     В докладе сообщалось: «В холодное время года всех подопечных закрывают в комнате дневного пребывания. Подопечные сидят в одной комнате в течение целого дня и просматривают телепередачи, деревянных скамеек и табуреток всем не хватает, поэтому некоторые подопечные сидели на холодном кафельном полу. Доступ к жилому корпусу №2 для пациентов закрыт». Также были отмечены случаи физического насилия: «У одного из подопечных были многочисленные синяки на голове и свежие раны вокруг глаз. Данные телесные повреждения не могли образоваться при падении или неоднократных падениях».

   Далее: «Условия проживания ужасные: стойкие неприятные запахи, грязная постель, у некоторых подопечных она вообще отсутствует. В комнатах находятся ведра с испражнениями и мусором, что свидетельствует о нарушении санитарно-гигиенических норм… Нарушается право подопечных на пенсионное обеспечение. Двое подопечных из-за халатности руководства учреждения почти 2 года не получают 25% пенсии.

    Нарушаются нормы обеспечения подопечных материалами и инвентарем. Люди одеты в старые тряпки и обуты в летние пластиковые тапочки, что не соответствует сезону. Подопечные одеты легко, но на складе есть зимние камуфляжные куртки, приобретенные еще в 2013 году. У подопечных рваные носки. Постельное белье и полотенца старые, рваные и застиранные. На складе отсутствует новое постельное белье. В 2016 году было приобретено только 7 комплектов на 100 человек. Постельное белье и полотенца не списывались 7-9 лет, поэтому и не осуществлялись новые закупки.

   Нарушается право на частную жизнь подопечных, а также не соблюдаются нормы площади на одного человека. В корпусе №1 в комнатах отсутствуют двери. В душевой комнате воронки не разделены перегородками. В жилых комнатах кровати стоят вплотную, а в изоляторе они стоят так, что к ним трудно добраться».

   После доклада мониторинговой группы был уволен директор интерната Юрий Снижко, а в мае 2017 года на его место назначена Татьяна Бандурко, которая ранее дважды занимала пост Димитровского поселкового головы. В ноябре прошлого годы мы побывали в интернате и рассказывали о положительных изменениях, произошедших за прошедшие месяцы. Главное – Бандурко удалось растормошить “болото”, заставить персонал шевелиться, а привыкшим работать по старинке она предложила увольняться. Части персонала это не понравилось, а тут как раз в ноябре решением суда был восстановлен уволенный директор.

   Суд отметил, что в Положении о Димитровском психоневрологическом интернате указано: директор интерната несет персональную ответственность за результаты деятельности заведения. Но истцы – областной совет и департамент социальной защиты Кировоградской ОГА – не смогли обосновать причину увольнения, поэтому в решении сказано: «В распоряжении председателя областного совета не содержится конкретных ссылок на нарушения истцом трудового или иного законодательства, а следовательно, отсутствует законное основание для увольнения»…

  После этого в редакцию стали обращаться читатели, которым знакомо положение дел в пансионате, и сами подопечные пансионата с требованием вмешаться в ситуацию. Они предо-ставили в распоряжение редакции два письма, аналогичные тем, которые в течение долгого времени рассылались по всевозможным инстанциям, но, как утверждают авторы, все они “спускались на тормозах”. А ведь в письмах рассказывается, причем с указанием должностей, фамилий, дат, мест событий о целом наборе других противоправных действий. Один из авторов, Игорь Кобленц, говорит, что найти справедливость даже настойчивому гражданину очень непросто, а что тогда говорить, если этот человек находится в заведении для душевнобольных. Сам термин “пациент психиатрии” сразу ставит ярлык неполноценного гражданина, поэтому все его обращения во всевозможные инстанции спускались на “тормозах”. Но он готов давать показания и быть свидетелем в суде.

   Вот такие темные истории происходят в интернате. Что это – случайность (как, по утверждению персонала, случилось с отцом Булаковских) или закономерности, о которых рассказывается в заявлении Кобленца?

Сергей Гавриленко