Африканский Рог Николая Гавшина

Во время мероприятий по случаю юбилея Александрийской воинской части 2269 нам удалось познакомиться с человеком удивительной судьбы – ветераном авиации Николаем Андреевичем Гавшиным, который более 30 лет служил в нашей части и принимал участие во множестве военных и миротворческих операций. В частности, в Афганистане, Конго, Уганде, Судане и других горячих точках.

Об одной малоизвестной странице истории, свидетелем и участником которой он был, Гавшин поведал нашему корреспонденту.

– В Александрийскую часть я прибыл после окончания Харьковского авиационного училища в 1968 году, – рассказал Николай Андреевич. – Начинал службу старшим техником, затем начальником группы регламентных работ, заместителем командира эскадрильи.

Осенью 1978 года я получил приказ: в течение суток быть готовым к отправке в Москву. Тогда я еще не знал, что последующие три года проведу в далекой Эфиопии, где шла полномасштабная война (участие советских военных в Эфиопо-Сомалийской войне 1977-78 гг. долгое время было государственной тайной, а по прошествии лет просто забылось, затерялось в последующих исторических событиях).
В Москве нам разъяснили, куда отправляют, и четыре дня инструктировали. Сделали прививки от различных болезней, выдали новые паспорта, ведь никто не должен был знать, кто мы на самом деле – сначала нас представляли советниками, потом специалистами, в частности, по сельскому хозяйству. Для таких конспиративных дел, оказалось, в Москве был целый подземный универмаг. В нем нам выдали по два комплекта костюмов, галстуков, рубашек, обуви. Очень даже прилично одели и мы стали гражданскими лицами.

В Эфиопию, расположенную на так назы-ваемом Африканском Роге, я прибыл в числе первых советских “специалистов”. Поселили нас на окраине Аддис-Абебы в китайском городке, жителей которого накануне оттуда выжили местные. Ни телевизора, ни газет, ни радио там не было. Было лишь несколько затертых кинолент – мы развлекались, представьте, тем, что крутили на кинопроекторе фильм “Чапаев” вперёд-назад, назад-вперед.

Каждый день прибывало пополнение. Корабли с личным составом и техникой шли караванами. Доставлялась артиллерия, танки, самолеты, вертолеты, оружие и боеприпасы. Когда начались ожесточённые боевые действия, вылеты вертолетных экипажей стали ежедневными. В задачу нашего экипажа входила доставка на линию фронта боеприпасов и воды и обратно – раненых.

Эта война была полна парадоксов. Во-первых, велась она за… кусок безжизненной пустыни с малочисленным населением. Второй парадокс заключался в том, что СССР был сначала союзником сомалийцев, а потом принял сторону Эфиопии. Американцы же наоборот – сначала помогали и вооружали эфиопов, а потом взяли сторону Сомали.

Чтобы понять суть военных действий, нужно вспомнить историю. В 60-х годах прошлого века, после получения независимости, сомалийцы решили взять курс на сближение с СССР. Здесь у Советского Союза был свой интерес – соседняя с Сомали Эфиопия поддерживала тесные связи с США, и, делая ставку на сомалийцев, СССР уравнивал расстановку сил на Африканском Роге.

Благодаря поддержке Советского Союза, Сомали смогла обзавестись достаточно сильной по африканским меркам армией, обученной и вооруженной по советскому образцу. К середине 1970-х годов численность советских военных советников и гражданского персонала в стране составляла до трех тысяч. Взамен СССР получил в свое распоряжение стратегически важный порт Бербера.

Но вот в 1974 году в соседней Эфиопии был свергнут император Хайле Селассие, а получивший власть полковник Менгисту Хайле Мариам вслед за Сомали тоже решил взять курс на сближение с СССР. Так Эфиопия из союзника США превратилась в социалистически ориентированную страну. Американцев это никак не устраивало. Да и в Москве не знали, что с этим делать: с одной стороны, Брежнев горячо приветствовал полковника Менгисту как нового товарища и союзника, с другой же – для советского руководства сложилась патовая ситуация: на Африканском Роге по соседству располагались две просоветские страны, которые при этом были настроены крайне враждебно по отношению друг к другу.

Сомалийцы с населением вдесятеро меньшим, чем эфиопов и значительно меньшей территорией давно претендовали на часть эфиопской земли – провинцию Огаден. Пусть там нет никаких природных ресурсов или стратегических направлений, но сам факт обладания этой территорией будоражил самолюбие сомалийского руководства.

В начале 1977 года сомалийцы предприняли ряд провокаций на границе с Эфиопией, а 23 июля регулярные части вторглись в Огаден. Сомалийская группировка насчитывала 42 тысячи человек, 250 танков, 600 артиллерийских орудий, около 40 самолетов. Эфиопская армия уступала сомалийцам как в техническом оснащении, так и численно.

В Аддис-Абебе до последнего надеялись, что СССР сможет урезонить сомалийского лидера Сиада Барре и заставить его войска отступить. В августе, с разницей в несколько дней, он и Менгисту посещают Москву – именно тогда и решалось, чью сторону примет СССР. В Кремле рассудили, что Сиад Барре, начавший войну без согласования с советским руководством, более не может считаться надежным союзником. Предпочтение было отдано Менгисту и Эфиопии.

Вот так и получилось, что обученная и вооруженная Советским Союзом армия Сомали стала его же противником. Пришлось в срочном порядке вооружать и обучать новую армию – теперь эфиопскую.

В Эфиопию был спешно организован «воздушный мост» для переброски техники, персонала и инструкторов. В порты африканской страны пошли караваны судов с военной техникой. На помощь поспешили и кубинцы, отправив вооруженный контингент общей численностью в 18 тысяч человек. При этом официально факт присутствия кубинских солдат отрицался как Гаваной, так и Аддис-Абебой.
– Нашим экипажам и мне, в частности, неод-нократно доводилось попадать под обстрелы, – продолжает Гавшин. – К сожалению, тогда вертолёты ещё не были защищены бронеплитами, а вооружение было снято для увеличения возможности загрузки.

С нашей стороны были большие потери. Конечно, эти цифры были засекречены, но о количестве погибших мы судили по сданным и не отоваренным чекам, на которые мы приобретали товары в местном военторге. Их могло быть и больше, если бы кубинцы не подавили авиацию противника, а те, в свою очередь, умели бы правильно обращаться с оружием.

Наши переносные зенитно-ракетные комп-лексы “Стрела” оказались на порядок лучше американских, но им нужно было умелое применение. Да и летать мы научились хорошо: в песках подымались на максимальную высоту, а в джунглях шли на минимальной. Это позволяло быть в зоне недосягаемости и видимости.

Вообще нужно сказать, что та война была выиграна лишь благодаря военной помощи СССР и участию кубинцев. В отличие от эфиопов и сомалийцев, они умели воевать и были отличными бойцами…

Довелось мне встречаться и с легендарным кубинским лидером – Фиделем Кастро. Высокий, костистый, седой. Видел его на параде победы в Аддис-Абебе. Для такого случая из Москвы были специально присланы две “Волги” – кабриолеты. Кстати, мне тогда медаль вручили “За победу над Сомали”.
Мне тогда везло на встречи с известными личностями. Однажды на параде сидел рядом с Луисом Корваланом (генеральным секретарем компартии Чили). Несколько раз летал с Менгисту Хайле Мариамом. А моим непосредственным начальником был Григорий Дольников, Герой Советского Союза и прообраз героя Шолохова в “Судьбе человека”.

После официального окончания войны боевые действия не прекращались – сомалийцы перешли к партизанской тактике, а на освобождённых территориях действовало множество бандформирований. Поэтому, для наведения порядка и установления мира в стране, наше присутствие было необходимо. Я выучил их язык и занимался подготовкой пилотов, а также следил за исправностью вертолётов. Всего я пробыл в Эфиопии 37 месяцев.

Через несколько лет в жизни Гавшина случился Афганистан, потом Чернобыль, потом другие горячие точки, но это уже другие истории, о которых мы расскажем позже.

Сергей Гавриленко