А вы говорите – жизнь тяжелая…

(Начало рассказа 95-летней Натальи Лукьяновны Додатко – в предыдущем номере газеты “Олександрійський тиждень”)

К началу сороковых люди более-менее обжились. Было трудно с одеждой, сестра сшила юбку из плащ-палатки. И тут война. 18 августа 1942 года нас – молодежь из Недогарок – забрали в Германию. Сначала привезли в Александрию. На углу улицы Примакова была биржа труда. Нас свозили туда. Там работали врачи Лозинская и Черная. Они обследовали людей перед отправкой в Германию.

С Лозинской (женой Осмоловского) пришлось столкнуться и после войны – она оперировала моего мужа. Ее, конечно, потрепали – но кто знает, может, ее заставили, грозя расстрелом. В Германию нас везли в товарных вагонах, устланных соломой. В Варшаве «продезинфицировали» – вымыли головы хлоркой. Голова пекла огнем – и как только лысой не осталась? Часть девушек отобрали там, а оставшихся, и меня тоже, привезли в Вуперталь. На вокзале заставили все продукты сдать. У меня была паляница хлеба, на которую полицаи вытаращились – они не видели такого хлеба, у них такого нет.

В Вупертале за решеткой – тысячи людей. Плачут, кричат, спрашивают, откуда – разыскивают земляков, просят еды. Еду им давать не разрешали – били по рукам. Нас там продержали пару дней. Приезжали хозяева – выбирали себе работников. Нас привезли в город Опладен, высадили на чистом поле, где мигом поставили деревянные бараки, в которые заселяли по 20 человек. Наше поселение было огорожено сеткой, а метров через 100 – два лагеря военнопленных, которые работали на заводе. Ели вонючую вареную брюкву, шпинат, капусту, черный эрзац-хлеб непонятно из чего, очень редко – картошку в мундирах. Работали мы на вагоноремонтном заводе. Полицаями были деды лет по 70 и старше, которых не брали на фронт. Первое время возле нас в цеху были две немки. Почти четыре года я проработала на этом заводе. Как-то добавили мне обязанность – мыть лаборатории. Один лаборант был сильно похож на Коцюбинского, я когда его увидела – остолбенела. Но разговаривать немцам с нами было нельзя. Он понял, что я обратила на него внимание, но не сказал ни слова, а после этого постоянно подзывал жестом и показывал пальцем – в уголке лежал то бутерброд, то яблоко, то груша, то порция тушеной капусты. Покажет – и подносит палец к губам: «Только молчи!». Подкармливал меня каждое утро, но никогда не сказал ни слова, ни о чем не спросил. А мастер, который водил нас из лагеря и разводил по цехам – маленький худенький старичок, очень не любил полицаев. Два его сына погибли на войне. Он нас очень жалел, угощал фруктами. Мир не без добрых людей. Не все, конечно, были такими. Когда немцы почувствовали, что им крах, они подобрели. Один подарил мне красивый оранжевый свитер, я его потом еще долго носила, и расспрашивал, – как живут в Украине. Я подумала: «О, опомнился»…

… И завод, и наш лагерь, и лагерь военнопленных разбомбили англичане, остался только большой пищеблок. Нас куда-то повезли в холодных вагонах с выбитыми стеклами. А мы одеты в спецовки – брюки и курточки с короткими рукавами, нашивки OST на груди и на спине, укрыться нечем. Был конец марта- начало апреля, холодно. Эшелон чудом уцелел после бомбежки. Привезли в освобожденный Магдебург, проводники бросили нас на вокзале, и мы разбрелись кто куда»…

Это – воспоминания 95-летней Натальи Лукьяновны Додатко. Видеозапись с рассказом предоставила Ирина Николаевна Слонь – учитель высшей категории ОУЗ І-ІІІст. №2 им. М.Горького, старший учитель, историк, изучающая историю нашего края. Таких живых свидетельств участников событий разных лет у Ирины Николаевны много, и она использует их в работе с детьми и предоставляет учителям.

Наталья Лукьяновна и сейчас живет в Александрии. В 1945-1946 гг. она работала в СМЕРШе, потом вернулась в Недогарки, вышла замуж за краснодеревщика, вместе с которым переехала в Александрию. Муж преподавал в училище, а Наталья Лукьяновна работала поваром в детском саду №2. Много повидавшая и пережившая, знающая не понаслышке, что такое голод и нужда, она с любовью готовила деткам вкусную домашнюю еду…

Елена Карпачева