Заместительная зависимость

   Поводом для нашего разговора с Андреем Кривулько, директором благотворительного центра социальной реабилитации для лиц, зависимых от наркотиков и алкоголя «Ковчег», который работает в Байдаковском (Октябрьском) микрорайоне нашего города, послужила опубликованная в ОТ статья «Наркотическая арифметика», где рассказывалось о преимуществах метадоновой заместительной терапии. В тексте приводилась беседа с двумя наркоманами, которые с помощью метадона «пытаются избавиться от зависимости». Они нигде не работают, живут с того, что получают на сдаче металлолома. А врач-нарколог Николай Кривоносов рассказал, что закрывать метадоновую программу никто не собирается, наоборот – нужно ее расширять, поскольку это единственный способ борьбы с наркоманией. По его словам, метадон для наркозависимого – это как инсулин для диабетика. У этой терапии нет временных сроков – принимать ее можно пожизненно, но зато пациент не тянется к наркотикам, а значит, не губит своего здоровья.

   Вот с этим Андрей Кривулько категорически не согласен. В прошлом он сам преодолел наркозависимость, уже 17 лет возглавляет реабилитационный центр, его часто приглашают поделиться опытом создания подобных структур в разные города Украины и за рубеж. У Андрея крепкая семья, где растут двое здоровых детей. Он с уверенностью говорит: если бы в то время, когда он бросал наркотики, была заместительная терапия, у него никогда бы не получилось «завязать» и не было бы всего того, к чему он пришел сейчас.

   «У программы есть плюс: люди, которые принимают метадон, практически не употребляют инъекционных наркотиков, а значит, меньше воруют или не воруют совсем. Но это не значит, что теперь все классно, – считает Андрей. – Почему наркоманов, молодых людей признают обреченными и предлагают им метадоновую терапию? За этим стоит неспособность государства и медицины повлиять на решение проблемы наркомании. Предлагаемый выход – заменить один наркотик другим.

    Метадоновые наркоманы – как прокаженные в обществе. Они не выглядят, как нормальные люди – внешний вид ужасный, засыпают на ходу, функции организма ослабевают. Они не ограничиваются дозой, которую получают в наркодиспансере, а для остроты ощущений «догоняются» другими наркотиками или алкоголем, что очень опасно и чревато летальным исходом, потому что метадон и алкоголь оказывают противоположное действие на сердце и сосуды. Все равно их жизнь строится вокруг наркотика. При этом их называют бывшими наркоманами, и это большая глупость, потому что метадон – опасный сильнодействующий синтетический наркотик опиоидной группы, запрещенный во многих странах.

    Приём препарата производится только внутрь, доза рассчитывается врачом. Действует от 24 до 72 часов. При незначительной передозировке наступает смерть, а лечение зависимости требует длительного времени – около года. Последствия употребления метадона так же разрушительны для здоровья, как и в случае героиновой наркомании. Зависимость от наркотика развивается очень быстро – после 2–3 инъекций. Можно сказать, что «кайф» от метадона меньше, зависимость сильнее, а при переходе обратно на героин требуется двойная доза. Поменяв один наркотик на другой, невозможно вылечить наркотическую зависимость».

    «Наркоманы с удовольствием идут на метадоновую «терапию» только потому, что им бесплатно дают наркотик, – продолжает А.Кривулько. – Ставя себя на место этих людей, я понимаю, что никогда бы не бросил наркотики, если бы мне каждый день давали дозу. Но, слава Богу, есть люди, которые из этого вырываются – в нашем центре были те, кто бросил метадоновую программу – и это просто чудо, что у них получилось. По их словам, метадон намного хуже и тяжелее любого другого наркотика, и соскочить с него очень трудно. Жизнь катится под откос, метадоновые наркоманы опускаются все ниже, роются в мусорниках, но что-либо изменить у них нет стимула и мотивации – наркотик же дают бесплатно! Вместо того, чтобы преодолевать зависимость, наркоман все глубже погружается в нее.

   Но если бы не было метадоновой терапии, не было бы уже и наркодиспансера. Стационарного отделения в этом лечебном учреждении уже нет, из функций осталась выдача сертификатов водителям, абитуриентам и другим, кто в этом нуждается. По сути, можно было бы перевести врача нарколога в психдиспансер. А так за счет метадоновой программы наркодиспансер живет и работает. У нас заместительная метадоновая терапия внедряется из соображений гуманизма, поскольку мы идем в Европу.

  Сейчас в “Ковчеге” около 70 человек – в реабцентре в Александрии и в его филиалах в Протопоповке и Попельнастом. Почти все принимали метадон, особенно приезжие, поскольку на черном рынке больших городов метадон – самый распространенный наркотик. И продается он так, что никто не может отследить цепочку от продавца к покупателю. Они находят друг друга по объявлению в интернете, после звонка наркоман переводит деньги на телефонный счет, потом ему по телефону дают инструкции, куда ехать – и в каком-то районе в одном из домов между этажами находит «закладку» – сверток с метадоном, прикрепленный к трубе мусоропровода магнитом. «Закладки» делаются всегда в разных местах. На «лохотрон» попасть можно, но наркоторговцам выгодно, чтобы у них наркотики покупали постоянно, а не разово, поэтому обычно «не подводят».
Я не вижу других вариантов избавления от наркозависимости, кроме реабилитационных центров. Врач-нарколог в статье сам отметил, что те, кто состоит на учете, выбывают из списков в трех случаях: смена места жительства, тюрьма или смерть. Но в Александрии живут более ста избавившихся от зависимости в “Ковчеге”. Люди знают, что у них есть выход – реабилитационный центр. И они достаточно сильные, чтобы суметь жить без наркотика».

Ярослава Волошко