В застенках у «Доброго друга»

– Понимаете, я сама отправила на смерть своего единственного сына. Представляете, как я теперь живу? – по лицу убитой горем женщины градом текут слезы, которые она вытирает дрожащими от волнения руками. – Сына уже не вернуть, но ради его памяти я должна предупредить родителей, чтобы они не попали в такую ситуацию. Поверьте, это страшно…

В этой ситуации Анна Александровна оказалась из-за того, что хотела помочь сыну, 35-летнему Игорю. Когда он был на заработках, его жена нашла другого. Игорь привез домой деньги, отдал жене, а через неделю она его выгнала. Как это часто бывает, парень запил. Мама забеспокоилась и стала искать пути спасения сына. Наркодиспансер сразу отбросила, говорит, не верит в действенность тамошнего лечения. Тут как раз на глаза попались расклеенные по всей Александрии объявления об исцелении от алко- и наркозависимости. Их много, с разными номерами телефонов, но, по словам Анны Александровны, все ведут к одной из церквей, от которой работают несколько реабилитационных центров в разных регионах Украины. Филиал этой церкви проводит собрания и в Александрии. Центры реабилитации устраиваются в съемных домах, руководители часто переезжают с места на место, меняют интернет-сайты. Православная Анна Александровна сама ездила в реабилитационный центр в соседнюю область, встречалась с пастором церкви и руководителем центра, осмотрела помещение – неплохой двухэтажный дом, обставленный и уютный, условия приличные. И называется центр многообещающе – «Добрый друг». Здесь ей рассказали, что избавляют от зависимости медицинскими препаратами и молитвой, а стоимость пребывания – две тысячи гривен в месяц. С собой дали церковную газету «Хорошие новости» – с историями о чудесном исцелении (чего стоят только заголовки статей: «Оказалось, что бывший алкоголик не сектант, а христианин», «Исцеление от туберкулеза», «Рубцевание язвы после молитвы», «Он выбрал молитву вместо операции», «Победил проклятие алкоголизма и преждевременной смерти»), рекомендовали посещать церковные собрания и молиться за сына.
Сын не был согласен с решением матери, но, как оказалось, в этом «заведении» согласие и не требовалось, что и должно бы насторожить родителей – обычно реабилитация проводится, когда человек сам к ней морально готов. Главное для сотрудников центра – оплата за услуги: тысяча гривен за доставку «на реабилитацию» и две тысячи за каждый месяц пребывания в нем. Игоря забрали принудительно – просто выволокли из дому и посадили в машину. В центре он выдержал три недели и убежал вместе с двумя такими же реабилитантами. Потом рассказывал и матери, и своим знакомым, что его там избили, что у него боли в области поясницы, Но Анна Александровна ему не верила, думала – оправдывается за свой побег, сочиняет небылицы, потому, что ему не понравился режим и правила центра, чтение Библии, а поясницу ушиб во время побега. Руководитель центра звонил матери, рассказывал, что никто Игоря не бил, что его уже коснулся бог, но сбили с толку ребята, с которыми он бежал. Уговаривал вернуть сына на «лечение». Сын доказывал, что это не верующие люди, и никого они от зависимости не избавляют, просто это такой бизнес, организованный ранее судимыми лицами, но мать его не слышала. В конце концов Игорь обозлился на мать, у них совсем разладились отношения.
Игорь пробыл дома месяц и десять дней. Снова запил, и мама опять позвонила в реабилитационный центр, подавляя неприятное чувство в душе и мысли о том, что предает сына. Сотрудники центра приехали к ним домой, забрали Игоря прямо из постели. Он спал пьяным сном и не понимал происходящего. Анна Александровна дала «спасителям» денег – три тысячи гривен: за доставку и первый месяц содержания, плюс двести гривен – за то, что Игорь во время побега разбил окно. Забегая наперед, скажу, что денег матери так и не вернули.
А через четыре дня Анне Александровне позвонили из центра и сообщили, что сын умер от остановки сердца. «Удивительно, что еще сами позвонили. Могли бы просто выбросить на улицу и сказать, что сбежал», – с горечью иронизирует женщина.
Вот результаты судмедэкспертизы: «Игорь, 1980 г.р., умер третьего февраля. Смерть наступила вследствие повреждений с неопределенными намерениями. Причина смерти установлена судебно-медицинском экспертом – травматический шок, перелом грудины и ребер с обеих сторон, закрытая тупая травма грудной клетки, нападение с использованием тупого предмета с целью убийства или нанесения повреждений. Смерть настала через несколько часов после побоев». Из морга сообщили в полицию, было открыто уголовное производство.
Родители поехали забирать тело сына. И следователь, и судмедэксперт сказали однозначно: сам себе человек не мог нанести таких травм. По окружности пояса – сплошные синяки, как и на руках и ногах. Даже на фотографии тела сына маме смотреть было тяжело.
Следователь, который вел дело, ссылался то на ожидание повторной экспертизы, то еще на что-то, и следствие тормозилось до тех пор, пока соответствующие органы не выдвинули этому следователю подозрение в коррупции (получении взятки). Анна Александровна подозревает, что взятка могла быть от одной знакомой ей по горькому опыту платежеспособной «благотворительной организации». Игорь говорил, что в центре находится на реабилитации человек, который продал квартиру, чтобы оплатить пребывание в нем. За эти деньги был куплен автомобиль для центра. Теперь женщина собирает информацию о других пострадавших от «реабилитационных центров» – для борьбы с мошенниками и убийцами нужно объединяться.
Анна Александровна показывает две пухлых папки документов – обращений, жалоб на затягивание дела, ответов. Пятый месяц расследование толком не ведется. Женщина наняла адвоката, который ведет ее дело. В попытках найти правду они дошли до Генеральной прокуратуры Украины и СБУ. Из всех инстанций отвечают: «Досудебное расследование в уголовном производстве находится в компетенции прокуратуры (…) области. Оттуда в установленный законом срок вам сообщат о результатах расследования».
Игоря увезли в один центр, а умер он в другом подобном заведении. Раньше парень говорил матери, что туда отправляют провинившихся – в наказание и что там применяют гестаповские методы. Каждый день утром и вечером Анна Александровна звонила руководителю центра и справлялась о состоянии сына. Тот врал, а один раз вообще сказал, что Игорь смотрит телевизор – кино о питерских бандитах, на которых снизошел святой дух, и они уверовали. А после смерти Игоря сказал, что его отправили в другой центр, потому что не было мест.
Общаться с адвокатом Анны Александровны руководитель центра реабилитации отказался. «Надеюсь на Генеральную прокуратуру, – говорит женщина. – Скорее всего, показаний четырех свидетелей никто не читал, а все мои обращения «спускаются вниз», все отвечают, что ничем помочь не могут, поскольку дела, которые вел следователь, подозреваемый в правонарушении, арестованы и находятся в областной прокуратуре»…
Игорь окончил политехнический колледж (АИТ), работал на стройке вместе с отцом. Его похоронили в Александрии. У Анны Александровны осталась трехлетняя внучка, как две капли воды похожая на Игоря. «Лучше бы я терпела от сына все, но он был бы жив, чем теперь мучаюсь от нестерпимой боли, – в глазах преждевременно состарившейся женщины застыл неописуемый ужас. – Не могу себе простить – почему я не слышала своего ребенка и не верила ему? Мне сейчас ничего не мило, я просто хочу добиться справедливости – это мой долг перед сыном»…
…Убийцы Игоря до сих пор не понесли наказания, а центр реабилитации с говорящим названием «Добрый друг» продолжает работать. И кто знает, что сейчас происходит в его застенках…
Имена героев и название центра изменены. Идет следствие.

Елена Карпачева